Введение.

Кажется, зима. Ещё одно болезненное утро... Тихий мороз пробежал по коже. Открывать глаза не хочется. Ведь снова увижу сплин однообразных, больничных стен. Где-то в коридоре крики и ругань. И тишина. Привезли нового соседа.
4 этаж, отделение психиатрической больницы для тяжело больных, палата №13. Я лежу здесь уже полгода. Может больше, сбилась со счёта, календарей нет. Пациентка №1034. Диагноз "Социофобия последней стадии".
Всем совершенно на нас наплевать. Плевать на людей, которые бьются в предсмертных конвульсия в своих клетках. Ни окон, ни удобства. Лишь какие-то процедуры и промывки мозгов ежемесячно. Еды почти нет. Болезнь одолевает. Да, я больна. Именно поэтому мне не хочется просыпаться утром в холодной палате, которая угнетает с каждым днём всё сильнее, превращая даже душевно здоровую пятнадцатилетнюю девушку с диагнозом белокровие(лейкемия) в душевнобольную...
Постепенно мысли сводят с ума. Ведь я не знаю ничего. Меня запирали в клетку с рождения. Сначала семья отказалась от меня, потом детдом, который не давал свободы. А потом нашли дневник. И понеслось. Меня с тёмной повязкой привезли сюда, вкололи якобы успокоительное и сказали, что это не надолго. Сказали, что я хорошая девочка, не истерю и необычайна спокойна, в отличии от других пациентов.
Я уже привыкла к режиму отделения, точнее, к его отсутствию. Иногда нас не кормят неделями. Начинаются судороги и дикие боли, обостряется рак. С каждым утром вот уже почти месяц мне всё хуже. На мои просьбы об успокоительных или обезболивающих медсёстры на высоких шпильках, цокающие по коридорам смертной клетки тысяч людей, лишь отворачиваются и недовольно фыркают. И лишь одна девушка, стажёрка, ко мне добра. Она понимает меня. Ей всего 20, она тоже больна. Тоже белокровка, Она иногда приносит мне ампулы морфина. это сильнейший наркотик, но он помогает мне хоть немного. К тому же, в отделении нет больше никаких лекарств, кроме наркоты, которой балуется весь мир в 2035 году...
Боже, сколько раз мир должен был рухнуть!? Но нет. Мы живы. Мы выживаем. Мы существуем. В личных делах давно констатирована смерть, за стенами больницы - умирающей мир. Холодные стены, пропавший, вышедший из моды цвет природы не известен подрастающему поколению. Я одна из последних, то видел жизнь. Не существование, среди машин и лени. жизнь. Но вопреки всему, за мои сны, за мой дневник я ношу по жизни прозвище "Пациентка 1034, социофобия последней стадии".